Некоммерческое партнёрствоУрал-Евразия

В конце мая в столице Восточного Казахстана г. Усть-Каменогорске состоялось обсуждение возможностей развития межкультурного диалога на пространстве Большой Евразии.

В дискуссии о взаимодействии евразийских культур в быстроменяющемся мире приняли участие ведущие эксперты, философы и историки культуры Казахстана и России. Обсуждение затронуло многие аспекты темы, включая необходимость продвижения евразийства как актуальной философско-идеологической концепции. О том, как возникла и развивалась евразийская идея и каково ее место в современном социокультурном пространстве мы беседуем с известным философом, доктором философских наук, профессором Ниной Георгиевной Апухтиной.

- Нина Георгиевна, насколько тема евразийства, евразийской идеологии актуальна сегодня?

- Действительно, тема Евразии и евразийства сегодня часто становится своеобразной лакмусовой бумагой для того, чтобы выявить степень патриотизма, характер политических установок, политизации или аполитичности человека. Неожиданно, начиная с перестройки, проблемы евразийства вновь стали актуальными и все чаще попадают в фокус внимания всех политических сил, каждая из которых по-своему ее интерпретирует и берет на вооружение. Таким образом, тема евразийства, его начала, канонов, философских установок становится все более актуальной.

- Но есть мнение, что многие до конца не понимают, что такое Евразия и используют это понятие как некий модный термин

- Согласна с Вами. И здесь хотелось бы напомнить, что само понятие «Евразия» возникло в конце XIX - начале XX века отнюдь не в русле евразийства как особого течения русской философии, как иногда полагают. Изначально это был географический термин. Но это не означает, что идейные позиции, лежащие в основе евразийской идеологии, не имеют богатой истории.

- Насколько глубоко исторически можно проследить истоки евразийства?

- Достаточно глубоко, у евразийства богатая предыстория. Истоки идеи можно обнаружить еще в XVI веке в церковном споре иосифлянцев и нестяжателей, а затем – в XVII веке, когда произошел церковный раскол, вызванный спором митрополита Никона и протопопа Аввакума. Эти события позднее стали основой поддержки евразийства в среде интеллигенции и заложили разные позиции по философскому вопросу о том, един или многообразен мир. Если он един, то почему многообразен; а если многообразен, то почему мы мыслим в категориях его единства? В приложении к России этот вопрос был сформулирован так: идти по собственному пути или развиваться вместе с другими странами и народами? В этом – суть спора западников и славянофилов.

Славянофилы считали, мощи России, выраженной в православии, самодержавии и общинности, достаточно, чтобы возглавить славянские народы. Эти «три кита» стали основой программы, с которой позднее, в XX веке, выступили евразийцы. В противовес им, западники были сторонниками мировых традиций и опыта. После войны 1812 года отечественная мысль пришла к выводу, что, несмотря на лидерство России в определенных областях (к примеру, в военном деле, дипломатии, политике и др.), в экономике и обыденной повседневности страна сильно проигрывает и догонять ей придется долго.

Большое значение сыграло и декабристское движение. Именно российское офицерство было носителем идеи встать вровень с Западом, причем ставка делалась на три «столпа» европейского менталитета – закон, индивидуальность и творчество. России действительно были необходимы более жесткие и целенаправленные законы, дисциплинирующие поведение людей. Законы всегда нуждаются в совершенстве, они обречены идти вслед за жизнью, а российские правовые устои XIX века отличались консервативностью, даже застойностью, что оказывало негативное влияние на общественную жизнь.

Индивидуализм в понимании западников – это личная свобода, которая может проявиться в третьем основании – творчестве. Когда человек свободен, может осуществлять свои проекты и замыслы, может осмысливать, как изменить себя и общество. В этом смысле три «столпа» западничества оказались привлекательными и в XX веке.

- Предыстория евразийства действительно богата, но и само оно стало порождением определенных условий?

- Безусловно. В конце XIX-начале XX века в России произошли радикальные изменения, и немалую роль в них сыграли войны с Турцией и Японией. Война с Японией, к примеру, акцентировала внимание на возможностях и границах России в экономической, политической, идеологической и культурной сферах. В результате вопрос о том, что есть Россия и каково ее место в мире, постепенно стал центральным. Он и вызвал к жизни евразийство.

Кроме того, не надо забывать, что евразийская концепция возникла, когда в ходе революции и гражданской войны образовался большой миграционный поток из страны интеллигенции – писателей, философов, ученых. В результате, к примеру, была фактически оголена зарождающаяся в России социология. Обиден отъезд в 1923 году в Европу, а потом и в США, чести и славы отечественной социологии Питирима Сорокина, а также целой плеяды блестящих имен – Бориса Вышеславцева, Льва Карсавина, Петра Сувчинского.

Русское зарубежье оказалось в Европе, потом в США, и евразийство стало объективной реакцией на гонения советской власти. Репрессии, красный террор, идеологический диктат связали воедино духовную сферу, которая оказалась под жестким монопольным контролем и, бесспорно, не могла дать простора для людей. А противовес этому, в условиях Запада, евразийство сложилось как идеологическое течение с предысторией и традициями.

- Какие периоды можно выделить в развитии евразийства как философско-идеологической традиции?

- Традиционно выделяют три периода. Первый датируется 1921-1925 годами. Этот начальный этап становления евразийства географически связан с Болгарией, и, в частности, с Софийским университетом. Если называть персоналии нового философско-политического направления, то упомянуть следует, прежде всего, лингвиста Николая Трубецкого, религиозного мыслителя Георгия Фроловского, лингвиста и литературоведа Романа Якобсона. Первая стадия развития новой идеологии интересна тем, что ее адепты с точки зрения общенаучной философии начали содержательно обосновывать сущность и будущее евразийства, вели активные поиски его методологической и теоретической базы.

Одна из главных работ периода – книга Николая Трубецкого «Россия и человечество», которая, к сожалению, так и не была полностью издана. Тем не менее, труд Трубецкого стал в какой-то степени программным, показав, какое место занимает Россия в мировом пространстве, какое влияние она может оказать на перспективы человечества. Книга вышла в 1920-ом году, а в следующем, 1921-м, увидел свет сборник «Исход к Востоку», который содержал большое количество идей, послуживших основанием для дискуссий, полемики и обсуждений.

Нельзя не отметить, что в 1923 году в рядах евразийства происходит первое размежевание. Из движения уходит Георгий Фроловский, который считал, что евразийство начинает превращаться в политическую идеологию. При этом все более яркую роль в становлении евразийства начинает играть, приняв участие в евразийских сборниках и дискуссиях, русский религиозный философ-экзистенциалист Николай Бердяев,.

- И что же было потом?

- Второй период развития евразийства пришелся на 1926-1929 годы. В эти годы центр движения перемещается в Париж, расширяется круг евразийцев. В ряды движения вливаются географ Владимир Арсеньев, философ-правовед Николай Алексеев, историк Георгий Вернадский, философ Александр Кожев и многие другие. Но основным теоретиком этого периода стал религиозный философ Лев Карсавин. Он ввел в научный оборот понятия «симфоническая личность» и «культурное государство», утверждая, что последнее необходимо как эталон развития страны, народа, нации. И несмотря на то, что этот термин сегодня не используется, именно такой фундаментальной культуры часто не хватает как отдельным людям, так и государствам.

Необходимо отметить, что второй период евразийства был самым продуктивным и творческим. Евразийцы издавали еженедельную газету «Евразия». Были написаны книги, признанные впоследствии программными. К примеру, в 1927 году Лев Карсавин опубликовал одну из главных своих работ – «Церковь, личность и государство».

Вместе с тем, именно во второй период в евразийстве произошло размежевание на левое и правое крыло, что, в конечном итоге, привело к распаду. Переживая постепенно углубляющийся раскол, евразийские философы, тем не менее, публиковали огромное количество материалов, изучая то, что происходило в России. Издавались сборники памфлетов, фельетонов, стихотворных юмористических зарисовок, откликавшихся на события в Стране Советов. В это же время начинается вторжение в евразийское движение сотрудников спецслужб СССР.

Евразийцы акцентировали внимание на том, что благодаря отставанию дореволюционной и послереволюционной России от Европы и специфике национальной культуры, советской власти вряд ли удастся справиться с политическими задачами. Но в СССР в это время уже действовала программа ликбеза, работали средние специальные и высшие учебные заведения. Страна занималась идеологической и воспитательной работой в армии, где молодежь получала серьезную теоретическую подготовку, что положительно сказывалось после возвращения «на гражданку».

В качестве другого обстоятельства следует упомянуть индустриализацию, которая повлекла за собой расширение образовательной сферы и, как следствие, повышения влияния на общественность. Индустриализация косвенно повлияла на развитие культуры. На строительных площадках молодой страны заботились о том, чтобы досуг людей был насыщенным. Действовал активный гастрольный график центральных театров, концертных организаций и т.д. Все это делало культуру новой России совершенно иной.

Наконец, третий момент, фактически поставивший под вопрос евразийскую идеологию – это внимание советской власти к малым национальностям, которые зачастую не имели письменности, литературы, поэзии, библиотек. Национальная культурная политика ослабила теоретические основы концепции евразийцев, постепенно подтачивая основания для их критического отношения к советской России.

- Так начался закат евразийского движения?

- Точнее сказать, начался третий период, датируемый 1930-1939 годами. Это действительно был период истощения сил движения. Именно в эти годы постепенно затухает его идейное развитие, что во многом было связано с переездом ряда теоретиков движения на американский континент, в Скандинавию, а также на север Африки. Многих евразийцев не устраивала новая нацистская идеология, которая затронула многие страны – Италию, Румынию, Болгарию…

Далее евразийство как социально-философское течение продолжает свое развитие с 70-х годов XX века, к сожалению, уже не будучи столь организованным. И здесь важно упомянуть Льва Николаевича Гумилева, который фактически заново переосмысливает отношения славянских и тюркских народов. А еще немного позднее, с 90-х годов, евразийской проблематикой стали активно заниматься историки и политологи.

- Могли бы Вы в одной-двух фразах резюмировать насыщенную историю евразийской идеи?

- Если давать историко-философскую оценку вклада в мировое наследие, можно утверждать, что в целом евразийство – это русское течение в современном варианте, которое ставит проблему единства и многообразия истории. Оно может быть совершенно специфично преломлено в случае с советским периодом развития России. Ясно, что те события, которые уже врываются с новой динамикой, в XXI веке окажутся судьбоносными для России, и только она сможет выдержать натиск крайних идеологических воззрений.

- Насколько жизнеспособно евразийство сегодня? Какие уроки стоит извлечь из его истории?

- Осмысливая этот вопрос, стоит обратить внимание на то, что мы с вами являемся свидетелями крупных преобразований, происходящих в мире. Вспомним распад социалистических систем, крушение СССР, разделение Чехословакии и многое, многое другое. Все это процессы напрямую затронули мир социализма, и, конечно, вопрос единства и многообразия истории остается одним из самых актуальных. Продолжим список: два Пакистана, на грани рассыпания на две страны – франкоязычную и англоязычную – Канада, есть проблемы и в глубоко монолитных странах. Поэтому это один из самых серьезных вопросов как в социальной философии, так и мировой социальной философии. При этом необходимо помнить, что своеобразие социокультурной истории России – это особый феномен, его нужно подвергать тщательному изучению и анализу. Поспешные решения в этой области серьезно затрагивают идеологические процессы и различные аспекты ментальности людей, наций, народов, континентов, регионов, конфессий.

- И последний вопрос. Извлекая глобальные уроки, к каким выводам нас, современников, приводит история евразийства?

- Результируя исследование евразийской истории, можно сформулировать ряд закономерностей. Во-первых, российское общество само по себе евразийское. Оно интегрировано не только общей территорией, но и доминирующим этническим субстратом – русскими.

Во-вторых, в российском обществе идеологической доминантой традиционно выступает православие – восточная ветвь христианства – а также природные географические факторы, которые обусловили евразийскую самобытность, состоящую в симбиозе евразийских этносов. Три варианта такого симбиоза уже реализованы – это империя чингизидов, российская империя и СССР. В них, конечно, все трансформации происходили на фоне смешанной политики деспотизма и солидарности.

Но особенно губителен для России соблазн западного либерализма. Модернизация, осуществленная в довоенный период в Советском Союзе, мировоззренческий  монополизм, существенное расхождение между реалиями общественной жизни и идеологией свидетельствовали о том, что действительно в СССР формировался новый тип тоталитаризма.

И, наконец, евразийское движение можно считать самым разработанным вариантом русской идеи – идеи России как со-граничной страны с особой культурой, типом личности и сообщества, с особым местом развития.

- Большое спасибо за интервью! Надеемся, что Вы вернетесь к теме евразийства в своих исследованиях!

Беседовал Сергей Бредихин

Проект реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.