Некоммерческое партнёрствоУрал-Евразия

 

Глава 4. Закаспийский фронт

 Измотанные в походе на Дон, потерявшие Ак Сердара, вырвавшиеся из множества большевистских засад, оставшиеся в живых текинцы возвращались домой. Уже был виден хребет Копетдага, ещё немного - и Ашхабад. Всадники сошли с коней, Ораз-хан воткнул в горячий каракумский песок жёлтое с алым косым крестом знамя полка и постелил коврик в сторону Мекки. Наступало время молитвы:

Приближаюсь к Аллаху и удаляюсь от побиваемого камнями сатаны. Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и Тебя просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших…

***

В июне 1918 года в Закаспийской области, где большевистская власть была установлена практически бескровно, была объявлена всеобщая мобилизация в Красную Армию. Значительную часть населения крупных городов области составляли русские, так или иначе связанные с обслуживанием Закаспийской железной дороги. В массе своей это были вполне успешные и зажиточные люди, и в отличие от Ташкента, среди закаспийских железнодорожников эсеры и меньшевики пользовались большей популярностью, чем большевики. Воевать за новую власть железнодорожники решительно не желали - их не призывали в армию даже на мировую войну. И вскоре произошло неслыханное: закаспийский пролетариат поднял восстание против диктатуры пролетариата. Неожиданно и достаточно быстро большевистская власть в Ашхабаде была свергнута рабочими дружинами. Части Красной Армии были разоружены, ревком ликвидирован, Совдеп распущен и переизбран новый. Восстание охватило и другие крупные населённые пункты города Красноводск и Кизыл-Арват.

***

Жарким летним вечером Ташкент, столица Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики, был погружён в кромешную тьму. Свет мерцал лишь в окне кабинета бывшей резиденции туркестанских генерал-губернаторов на Черняевской улице. Когда-то в этом кабинете Константин Петрович Кауфман угощал чаем и давал последние напутствия генералу Скобелеву перед Ахалтекинской экспедицией. С тех пор утекло много воды и много крови. Теперь - это здание Совнаркома Туркестанской Республики, а в кабинете Кауфмана работает товарищ Колесов Фёдор Иванович. Лет Фёдору Ивановичу всего 27, совсем недавно Фёдор Иванович был просто Федей Колесовым, простым конторщиком Среднеазиатской железной дороги, а ныне он грозный Председатель Совнаркома. Его собеседник, 26-летний товарищ Фролов Андрей Игнатьевич, ещё недавно разыскиваемый жандармами дезертир, а ныне председатель областного Самаркандского Совнаркома. В кабинете накурено и жарко.       

- Вот такие дела, Андрюша. И куда только смотрели местные органы ЧК, не понятно, - развёл руками Колесов и затушил очередную папиросу.

- Ясно, Фёдор Иванович, - ответил Фролов. - Что ж, думаю, давить надо саботажников, и делу конец.

- Вот, для этого Совнарком республики и назначает тебя временным чрезвычайным комиссаром области, езжай туда, задави очаг контрреволюции, вырви антисоветскую гидру с корнем!

- Я? Чрезвычайный комиссар?! – вытаращил глаза Фролов.

- Ты! А то кто? Боишься? – хитро прищурился Колесов.

- Как вы такое могли подумать, Фёдор Иванович? - обиделся Фролов. - Да я просто не ожидал, что партия…

- Партия тебе доверяет, Андрюша, в этом даже не сомневайся, - улыбнулся Колесов.

- Какие силы даёте?

- Даём тебе артиллерию, бронепоезд, ну, и бери своих любимых воинов-интернационалистов.

- Мадьяры и австрияки в последнее время очень ненадёжны, Фёдор Иванович, - покачал головой Фролов.

- Что так? – удивился Колесов. - Всегда были надёжны.

- Требуют платить николаевскими деньгами.

- Вот, стервецы! – покачал головой Председатель. - Разговаривать пробовал? Надавить, так сказать, на их революционную сознательность? Там же много социал-демократов.

- Что?! – рассмеялся Фролов. - Социал-демократов? С чего вы это взяли, Фёдор Иванович?

- Военком республики докладывал, - неуверенно ответил Колесов.

- Думаю, военком малость преувеличил, ну да, есть один два, не спорю, но большинство.… Сами подумайте, Фёдор Иванович, откуда в Туркестане столько социал-демократов из Австро-Венгрии? И на революционную сознательность плевать они хотели, если честно. Слышать ничего не хотят, плати, говорят, николаевскими деньгами, и всё тут. Керенки брать отказываются.

- Это плохо, Андрюша, это очень плохо. Но другого выхода, кроме как согласиться с их требованиями, я не вижу. Эти бывшие военнопленные, народ с норовом. Не будем забывать о мятеже чехословаков, вон как громыхнуло по всей Сибири. Нельзя допустить, чтобы подобное повторилось и у нас, а бойцы они хорошие, профессионалы, такие сейчас на вес золота.

- Хорошие бойцы, Фёдор Иванович, хорошие, - согласился Фролов.

- Чёрт с ними! – Махнул рукой Колесов. - Николаевские, так николаевские.

- И всё равно маловато силёнок, Фёдор Иванович, прошу дать подкрепление, - настойчиво попросил Фролов.

- Где ж я тебе найду подкрепление? Ты думай, что говоришь! На фронтах положение знаешь какое?

- Знаю.

- Ну, раз знаешь, тогда о чём речь?

- Может, дашнаков дадите? Слышал, их из Ферганы отозвали.

- Верно, отозвали, - кивнул Колесов. – А за что отозвали, знаешь? За жестокость излишнюю.

- И про это знаю, - улыбнулся Фролов. - Потому и прошу. Ситуация в области такова, что жестокость не помешает.

- Ну, ты смотри, Андрюша, - погрозил пальцем Колесов. - Не переусердствуй там! Среди мятежников много рабочих, хоть и обманутых буржуазией, но всё же, а рабочий класс, сам знаешь, гегемон.

- Не переусердствую, Фёдор Иванович, будьте спокойны. Нашего человека от врага отличить сумею.

- Ладно, - хлопнул ладонью по столу Колесов. – Бери интернационалистов и дашнаков и дуй в Ашхабад! Наведи там порядок. Корниловцев потряси, Ораз Сердар в этом списке номер первый. И как столько человек могло через всю страну прошмыгнуть, ума не приложу! Плохо мы ещё работаем, Андрюша, плохо.

- Дайте время, Фёдор Иванович, научимся!

 ***

В конце июня части Красной Армии Туркестана, составленные из бывших военнопленных австро-венгерской армии, под командованием комиссара Фролова при поддержке боевиков партии «Дашнакцутюн» вошли в Ашхабад. Фролов распустил и переизбрал Совдеп, ввёл в городе чрезвычайное положение. Начались массовые аресты и расстрелы. По обвинению в контрреволюционной деятельности были расстреляны и некоторые офицеры Текинского полка.

- Так, ещё раз тебя спрашиваю по-хорошему, где твой отец? И советую на этот раз не изворачиваться, - вперил свой взгляд в Мусу Фролов.

- Ещё раз повторяю: сразу после того как отец вернулся с фронта, от тифа умерла моя мать. После похорон отец уехал, куда - не знаю, - устало ответил измождённый Муса.

- Врёшь, щенок, - Фролов размахнулся и наотмашь ударил Мусу по лицу. – Никуда он не уезжал, здесь он где-то, чую я. А ну, отвечай, байское отродьё!

- Не знаю, – еле прошептал Муса, сплёвывая кровь на пол.

- Спрашиваю последний раз, - стукнул кулаком по столу Фролов.

- Не знаю, - повторил Муса.

- Ну, смотри, пеняй на себя, - Фролов поднялся из-за стола и обратился к стоявшему у дверей венгру:

– Януш, убери его. Что вылупился, убери его немедленно, я сказал!

Фролов, закурил папиросу и отвернулся к окну.

Раздался выстрел. Комиссар выронил папиросу изо рта и, обернувшись, увидел Януша с наганом в руке и лежащего в луже крови Мусу.

- Ты что наделал? – комиссар подбежал к Янушу и ударил его кулаком. Венгр упал на пол, закрыв лицо руками.

- Встать, сволочь! – заорал Фролов. - Ты что наделал, идиот?! Ты зачем его убил?!

- Зачем бьёшь командир? - Венгр обиженно посмотрел на Фролова сверху вниз. – Ты командир, ты сказал: убей, я убил.

- Командир сказал убери, а не убей. Убери, дурья твоя башка! Под трибунал пойдёшь, сволочь! - Фролов поднял венгра с пола и сильно тряханул об стенку.

- Какой трибунал, почему трибунал, командир? Беляка убил, почему трибунал?

- Пошёл вон! Вон отсюда! Позови кого-нибудь из армян! И живым мне больше на глаза не попадайся! Вон!

***

После расправ в Ашхабаде и его окрестностях Фролов двинулся на усмирение Красноводска, а 12 июля 1918 года у него в тылу в Ашхабаде вспыхнул новый мятеж. На этот раз всё было подготовлено гораздо лучше, чем раньше. Сразу же после захвата власти восставшие образовали Закаспийское временное правительство во главе с Фёдором Адриановичем Фунтиковым.

Ещё совсем недавно Фёдор Адрианович был простым машинистом паровоза, а в свободное от работы время завсегдатаем ашхабадских кабаков. И так бы и руководил он одним только паровозом до окончания дней своих, если бы не революция, которая сделала из него члена ашхабадского Совдепа от партии эсеров, в которую Фёдор Адрианович зачем-то вступил незадолго до революции. Ну, а контрреволюция вознесла машиниста Фунтикова ещё выше, сделав председателем правительства. Министрами в этом правительстве были счетовод, директор реального училища, инженер-путеец, присяжный поверенный, его помощник и управляющий отдела банка. Все они были либо эсерами, либо меньшевиками, либо кадетами. Временное правительство объявило себя единственным законным органом власти на территории Закаспийской области вплоть до созыва Всероссийского Учредительного собрания, а большевистскую власть низложенной. Новое правительство также поддержали и туркмены-текинцы. Вооружённые силы временного правительства возглавил вышедший из подполья Ораз-хан. Туркменские отряды под его командованием вместе с рабочими дружинами Ашхабада и Красноводска окружили и полностью разгромили части Фролова под Кизыл-Арватом.

***

- Ну что, чрезвычайный комиссар, пришёл конец твоей чрезвычайной власти, - зло смотрел на побитого Фролова Ораз-хан.

Фролов, тяжело дыша, с ненавистью смотрел на врага и ничего не отвечал.

- Может, облегчишь душу, расскажешь что-нибудь перед смертью?

- А ты что, священник, чтобы тебе исповедоваться? В Бога я не верю, но знаю, за что смерть принимаю, за счастье народное и за то, чтобы такой сволочи, как ты, на земле не было!

- За счастье народное? - Ораз-хан схватил Фролова за грудки. – А сына моего единственного ты, комиссарская сволочь, тоже за счастье народное убил?!

- С сыном случайно вышло, - опустив глаза, ответил Фролов. – Не я это... Но это неважно, прощения не прошу, это война. Вы жену мою на штыки подняли, я не жалуюсь. Так что к чему эта философия, хан, сердар или как там тебя? Кончай уже быстрее.

- Тут ты прав, - отпустил комиссара Ораз-хан. - Уведите его!

- А с этими что, господин полковник? – Подбежал к Ораз-хану командир рабочей дружины, указывая на пленных венгров, австрияков и армян.

- С этими? С этими немного поговорим, - Ораз-хан остановился около пленных и, подумав минуту, заговорил:

- Слушай мою команду: господа мадьяры и господа австрияки налево! Господа армяне направо! Вот так, отлично. Господа мадьяры и господа австрияки, для вас у меня плохая новость. Вы на нашей земле чужие, воюете вы за деньги, мы это знаем. Так что не обижайтесь, пощады вам не будет. Увести! – скомандовал Ораз-хан.

- Будет исполнено!

- Для вас, господа армяне, новость хорошая. На днях мы получили известие о том, что партия «Дашнакцутюн» выпустила заявление о полном разрыве союза с большевиками и воззвание ко всем членам партии, где бы они ни находились, начать вооружённую борьбу с большевизмом. Поэтому вам предлагается либо последовать призыву своей партии, перейти на сторону Закаспийского временного правительства и с оружием в руках кровью искупить свою вину перед народами Туркестана за пособничество большевистским узурпаторам, либо присоединиться к товарищу Фролову и его «интернационалистам». Времени на раздумье у вас нет. Кто за то, чтобы вступить в армию Закаспийского временного правительства?

- А письменное доказательство, что наша партия порвала с большевиками и выступила с таким призывом, у вас имеется, господин полковник? – раздался чей-то слабый голос.

- Ах да, забыл сказать, господа, просьба представить письменное доказательство расценивается как отказ вступить в нашу армию и согласие отправиться вслед за товарищем Фроловым. Прошу прощения, господа, но вам придётся верить мне на слово. Итак, кто «за» - шаг вперёд! Все? Ну и отлично, другого я и не ждал. Поздравляю вас с началом новой жизни!

На фото: Вооруженный отряд партии "Дашнакцутюн"

***

В кабинете Председателя Совнаркома снова мерцал свет керосиновой лампы, напротив Колесова вместо Фролова сидел Павел Герасимович Полторацкий.

По велению партии Павел Герасимович приехал устанавливать в Туркестане счастливую жизнь с далёких берегов тихого Дона. В Туркестане в полной мере проявилась его кипучая натура, брался он за любое дело, организовывал отряды Красной Гвардии, руководил хозяйственной деятельностью на посту наркома труда, основал газету «Советский Туркестан». Полторацкий славился своим необычайным красноречием. В этом деле среди туркестанских комиссаров ему не было равных.

- Паша, да ты с ума сошёл, - уже не первый час негодовал Колесов. – Я знаю твоё красноречие, я ценю твою беззаветную смелость и самоотверженность, но ведь есть ещё и здравый смысл! Какая к чёрту мирная делегация? Мы даже толком не знаем, что там происходит, а ты берёшь с собой всего сотню красноармейцев! Твоё предложение - это авантюра, нет, это просто самоубийство!

- И всё-таки, Фёдор, я продолжаю настаивать, поездка необходима, надо использовать любой шанс, чтобы переломить настроения закаспийского рабочего класса. Я уверен, не пойдёт рабочий человек за буржуазией и белой гвардией. Не пойдёт!

- Но на чём основана твоя уверенность? – в недоумении развёл руками Колесов.

- А вот на чём, - Полторацкий протянул Колесову ладони. – Вот на этих, Фёдор, трудовых мозолях основана моя уверенность, я рабочая косточка и я не верю, чтобы таких же рабочих, как я, да, ещё железнодорожников, вот так легко и просто можно было бы сбить с пути. Не с этими ли железнодорожниками, Фёдор, мы делали революцию?

- Не с этими, - резко возразил Колесов. - Пойми, Паша, тамошний пролетариат, они всегда были белой костью… 

- Позволь всё же рискнуть? Я ведь нарком труда, не Председатель ЧК, - улыбнулся Полторацкий. – Я думаю, мне удастся найти общий язык с тамошними товарищами, возможно, их ловко обманывают, возможно, Фролов там набедокурил…

- Эх, Паша, Паша, - тяжело вздохнул Колесов. - Ты неисправим! Как я могу тебе запретить? Кого берёшь-то с собой?

- Вот список, - протянул бумагу Полторацкий. - Все добровольцы, неволить никого не буду. Люди понимают, что идут на риск.

***

- Хан, как я рад тебя видеть! – Фунтиков бросился с объятиями к Ораз-хану. От Председателя правительства изрядно несло перегаром, и Ораз-хан слегка отстранился. – Какое счастье, что туркмены с нами! Выпьешь со мной? Ах да, я забыл, ты не пьёшь.

Фунтиков опрокинул стакан водки и возбуждённо заговорил:

- Англичане обещают нам помощь. Везде в области уже установлена власть наших стачкомов, везде! На днях думаем выступить на Чарджуй и дальше на Ташкент, будем бить комиссарскую сволочь в их же логове!

- А не рано ли ты на Ташкент замахнулся, Фёдор Адрианович? – недоверчиво посмотрел на Фунтикова  Ораз-хан.

- В самое время, в самое время, хан. Но ты прав, повод для беспокойства у нас всё же есть, об этом я и хочу с тобой поговорить, дорогой мой сердар, - положив руку на плечо Ораз-хану, сказал Фунтиков.

- Я тебя слушаю, Фёдор Адрианович.

- Наша власть, хан, ещё очень молода, и я опасаюсь большевистской пропаганды. Есть сведения, что Колесов отправил в область делегацию во главе с Полторацким, с ним несколько комиссаров, сотня солдат, ну да солдаты это ерунда. Главное их оружие - язык, сладко брехать о счастливой жизни товарищи большевики умеют лучше нас, что, правда, то, правда. А Полторацкий среди них - брехун самый опасный, Цицерон, мать его в душу! Боюсь я, хан, как бы не повторился у нас август 1917.

- Что ты имеешь ввиду?

- У Корнилова твоего, помнишь, почему сорвалось? Распропагандировали корпус Крымова на пути в Петроград, и вот теперь имеем то, что имеем по всей стране.

- Понятно, - кивнул Ораз-хан.

- Поэтому бери-ка ты, хан, человек пятьсот рабочих, столько же своих на всякий случай и дуй-ка ты с ними к Мерву. Едут комиссары на поезде, перехвати их в Мерве, ну, и действуй по обстановке.

***

- А вот, товарищи, и Мерв, - весело заметил, глядя в окно, Полторацкий. – Первая остановка.

- Смотрите, Павел Герасимович, это же Калиниченко, председатель местного ЧК, - заметила Текинская.

- Действительно, - удивился комиссар. – Он нас встречать не должен, с чего это он здесь? Вот, что товарищи, - с тревогой посмотрел на членов делегации Полторацкий, - оставайтесь в вагоне, я сам с ним поговорю.

Увидев, как Полторацкий сходит на перрон, Калиниченко тут же ринулся к нему и взволнованно заговорил:

- Здравствуйте, товарищ Полторацкий, беда, товарищ Полторацкий, беда!

- Товарищ Калиниченко, успокойтесь, прошу вас, что у вас за беда?

- И у вас, и у нас беда: на Мерв идёт Ораз Сердар, у него тысяча стволов…

- Подождите, подождите, давайте сначала поговорим о настроениях рабочих.

- Настроения хуже некуда, товарищ Полторацкий, - махнул рукой Калиниченко.

- И всё-таки нужно встретиться и поговорить…

- Вы в своём уме, товарищ Полторацкий?! – Не выдержал Калиниченко. - Вы что, не верите мне, председателю ЧК?

- Не горячитесь, товарищ Калиниченко, необходимо принять меры…

- Необходимо бежать отсюда к чёртовой матери, и как можно скорее!

- Подождите, мы не зайцы какие-нибудь, чтобы бегать, будем драться, в конце концов!

- Драться? Чем? Сколько у вас стволов? Сто? Сто против тысячи! Вы смеётесь товарищ Полторацкий?

- А как же ваши интернационалисты?

- Разбежались эти чёртовы интернационалисты, как тараканы, кто куда, нет никого. Вот, - Калиниченко поднял с земли чемодан, – мне удалось взять деньги Мервского банка, чтобы не досталось контрреволюционерам.

- Подождите, дайте собраться с мыслями…

- Собирайтесь с мыслями быстрее, Павел Герасимович. Быстрее, чёрт бы вас побрал! Быстрее! Всё, - побледнел Калиниченко. - Можете больше не собираться с мыслями…

С обеих сторон перрона навстречу комиссарам, шли вооружённые люди.

- Вот он, Полторацкий, и чекист с ним, попались голубчики! – раздались крики из толпы.

- Сохраняйте спокойствие, товарищ Калиниченко, без паники! - Полторацкий смело выступил к толпе и жестом попросил тишины.

- Товарищи рабочие, я народный комиссар труда и глава Чрезвычайной мирной комиссии…

- Опять чрезвычайная комиссия! Сколько можно этих чрезвычайных комиссий? Когда уже людям жить спокойно дадите? Был Фролов чрезвычайный, теперь этот!

- Я не Фролов! Я глава мирной делегации!

- Ах, мирной, а кто там у тебя в вагонах сидит?

- В вагонах  находятся члены делегации и сто вооружённых красноармейцев.

- А что за красноармейцы? Опять венгров и австрияков небось привёз?

- Нет, это не венгры и не австрияки!

- Ну, тогда мы с ними сами потолкуем! Товарищи бойцы, вас обманули, бросайте оружие! Выходить по одному! Выходите и присоединяйтесь к нам, мы простые рабочие, свергнувшие большевистское ярмо, присоединяйтесь к нам! Да здравствует Советская власть! Долой большевистскую диктатуру!

Из окон на перрон полетели наганы, маузеры и винтовки.

- Товарищи, - снова закричал Полторацкий. – Вас обманывают, дайте мне сказать, я сам простой рабочий из Ростова, такой же, как вы…

Толпа смолкла, и Полторацкий продолжил:

- Сейчас я вам всё объясню, дайте собраться с мыслями.

Но в этот момент кто-то выхватил чемодан из рук Калиниченко.

- Мать честная! Смотрите, что у него в чемодане! Сколько награбил! – закричали рабочие. – Вот тебе и защитники трудового народа!

Кто-то ударил Калиниченко кулаком по лицу.

- Товарищи, дайте же мне сказать! – вновь закричал отчаявшийся Полторацкий.

- Всё пропало, - услышал он за спиной шёпот Калиниченко.

- Хватит тебе говорить, а ну, пошли!

Полторацкого и Калиниченко прикладами стали выталкивать с перрона.

- А ну, давай, давай комиссарская сволочь, шевелись!

- Товарищи, что вы делаете? Опомнитесь! - кричал Полторацкий. - Я глава мирной делегации, это неслыханное вероломство! Опомнитесь!

Комиссара никто не слушал, его и Калиниченко продолжали грубо толкать в спину.

- Товарищи рабочие, вас нагло и подло обманывают! – кричал, оборачиваясь, Полторацкий. - Не верьте эксплуататорам, не верьте офицерью, не верьте разбойникам-сердарам! Товарищи, опомнитесь! Остановитесь, вами понукают предатели дела революции, эсеры и меньшевики. Товарищи, о… - Полторацкий не успел договорить последнюю фразу, как раздался выстрел. Пуля заставила комиссара замолчать навсегда. Рядом с ним вскоре рухнул убитый Калиниченко.

Из вагона стали выталкивать на расстрел других членов делегации.

- Прекратить! – раздался выстрел в воздух. Толпа обернулась и увидела Ораз-хана, сидевшего верхом на белом ахалтекинце.

– Прекратить самосуд!

***

- Уведите арестованного и приведите следующего! – скомандовал Ораз-хан и вернулся к чтению бумаг.

- Так, кто такой? Фамилия, имя, отчество, должность, - не глядя на арестованного, спросил Ораз-хан.

- Текинская Ольга Михайловна, заместитель наркома просвещения Туркестанской Республики.

- Что?! – оторвался от бумаг Ораз-хан. – Ты?!

- Я, - ответила Текинская.

- Ты? Ты?! Среди этих псов?!

- А ты сердар? С кем ты?

Несколько минут в каком-то остолбенении они молча смотрели друг на друга.

- А с кем я должен, по-твоему, быть? – наконец прервал паузу Ораз-хан. - С кем я должен, по-твоему, быть? Да ты знаешь, что я видел? Что творят твои комиссары, знаешь? Насмотрелся, ещё когда с Корниловым на Дон шёл: заживо закопанные офицеры, священники со вспоротыми животами.… А мой сын, мой единственный сын, - схватился за голову Ораз-хан. – Его за что?!

Текинская несколько минут молчала и наконец, превозмогая себя, ответила:

- Ораз, я понимаю твоё горе, я сожалею о твоём сыне. Поверь, до нас тоже дошли сведения о художествах Фролова. Для этого мы сюда и ехали. Разобраться, понимаешь?! Разобраться! - Перешла она на крик. – Павел Герасимович ехал с миром, а вы что вы с ним сделали?! Такой человек, такой человек…

- Ладно, Айгуль, позволь мне тебя так называть по старой памяти. Не будем об этом, это война, жестокая и беспощадная. Я скажу тебе одно: я обязан отправить всю вашу арестованную делегацию в Ашхабад. Члены Закаспийского Совнаркома уже арестованы, думаю, их ждёт та же участь, что и Полторацкого. Думаю, что и вашу делегацию ждёт та же участь. Тебя, Айгуль, я отпускаю, это всё, что я могу для тебя сделать. Уезжай!

- Ну уж нет, дорогой сердар! Ты что же думаешь, чтобы я ради своей шкуры оставила своих товарищей? Не бывать этому! Нет уж, расстреливай нас всех, никуда я не поеду!

- А ты всё-таки стала сердаром, Айгуль…, - улыбнулся Ораз-хан.

-Что?

- Реджеп, Сапар!

В кабинет вбежали двое рослых туркмен.

- Немедленно доставить эту госпожу до Чарджуя, даже если она будет сопротивляться.

- Нет! – выкрикнула Ольга.

- Будет исполнено, сердар!

- Отпустите меня, отпустите! Я никуда не поеду, отпустите!

- Прощай, Айгуль, - сухо сказал на прощание Ораз-хан.

***

- Успокойтесь, успокойтесь, Ольга Михайловна, - Колесов подал Текинской очередной стакан воды. – Успокойтесь, всё уже позади.

- Я настаиваю, Фёдор Иванович, нет, я требую, - сквозь слёзы говорила Текинская. – Я требую начать переговоры. У Ораза Фролов убил сына, Павла Герасимовича расстреляли у меня на глазах, сколько можно крови? Фёдор Иванович, сколько можно?

- Я полностью с вами согласен, Ольга Михайловна. Не волнуйтесь, мы обязательно начнём мирные переговоры, обещаю вам, успокойтесь! Вы многое пережили, Ольга Михайловна, всё позади, отдохните недельки две, потом возвращайтесь к работе, занимайтесь просвещением, школами, театрами. Всё будет хорошо!

- Вы правда начнёте мирные переговоры, Фёдор Иванович?

- Обязательно начнём, Ольга Михайловна, обязательно.

После того как за Текинской закрылась дверь, в кабинет Колесова вошёл новый посетитель.

- Итак, товарищ Иванов, поздравляю вас с назначением на должность командующего только что образованного Закаспийского фронта. Вы хоть и служили ранее в царской армии, но успели показать себя преданным борцом за дело революции.

- Служу трудовому народу! – козырнул Иванов.

- Сегодня Фунтиков прислал мне издевательскую телеграмму о расстреле делегации Полторацкого и девяти членов Закаспийского Совнаркома, обещает также изловить и повесить меня и всех членов Совнаркома Республики.

- Вот наглец! - Не удержался Иванов.

- Так что задайте им перцу товарищ Иванов, силы у вас значительные. Отбросьте Ораз Сердара к Мерву и немедленно двигайтесь на Кушку. Комендант крепости Востросаблин заявил о непризнании власти мятежников и попросил нашей помощи. В крепости много оружия, снарядов. Необходимо не допустить захвата Кушки мятежниками. Дальше посмотрим по обстановке.

- Задача понятна, товарищ Колесов! Разрешите идти?

- Идите, товарищ Иванов.

***

28 июля 1918 года войска красного Закаспийского фронта разбили отряды временного правительства под Чарджуем и отбросили их к Мерву. В ходе дальнейших боёв была снята блокада с Кушки.  После деблокирования крепости на территорию, подконтрольную большевикам, было отправлено 70 орудий, 80 вагонов со снарядами и 2 миллиона патронов.

Опасаясь дальнейшего наступления красных, правительство Фунтикова обратилось за военной помощью к англичанам.

***

Британская военная миссия в Туркестане была создана ещё в августе 1917 с целью противодействия возможному немецко-турецкому вторжению в Среднюю Азию. Штаб-квартира миссии базировалась в иранском городе Мешхед, возглавлял миссию генерал-майор британской армии Уилфред Маллесон. После Октябрьского переворота основной задачей миссии Маллесона стала антисоветская деятельность. Англичане поддерживали деньгами и оружием Кокандскую автономию, подпольный «Туркестанский союз борьбы с большевизмом», а затем и Закаспийское временное правительство. В августе 1918 года батальон Пенджабского полка, несколько рот Йоркширкского и Хэмпширского полков и другие британские части перешли границу Туркестана, заняв Ашхабад, Красноводск и другие населённые пункты Закаспийской области. Штаб миссии переехал в Ашхабад. 19 августа Фунтиков и Маллесон подписали соглашение о фактическом переходе области под протекторат Великобритании. Правительство Фунтикова отдало англичанам во временное пользование порт Красноводск и Закаспийскую железную дорогу, а также передало все корабли Каспийского флота. В октябре 1918 британские войска предприняли наступление на Советский Туркестан. Война англичан с большевиками длилась всего 6 дней и закончилась ничейным результатом с большими потерями с обеих сторон. После этого наступило негласное перемирие и на границе области и Советского Туркестана воцарилось затишье. В декабре 1918 в связи с изменившейся обстановкой в соседнем Афганистане для получения дальнейших инструкций Маллесон с коротким визитом посетил Лондон.

На фото: Руководитель британской военной миссии в Индии, Афганистане и Закаспийской области в 1918-1919 годах Уилфред Маллесон (1866-1946)

***

- С какими новостями вернулись из Лондона, господин Маллесон? – любезно улыбнулся Ораз-хан, протягивая руку англичанину.

- Для вас, хан, у меня плохие новости, - пряча глаза, сухо ответил Маллесон. – Боюсь, что моя миссия вскоре будет закончена. В связи с возможными осложнениями в Афганистане, принято решение о выводе британских войск из Закаспийской области.

- Как же так? – Опешил Ораз-хан. – После всего, что произошло, вы уходите? Вы вывезли из области всё, что можно было вывезти! Металлы, нефть, хлопок, шерсть, продовольствие. Даже ковры! И теперь вы уходите? Это подлость, господин Маллесон!

- Это политика, хан, и ничего более, - возразил англичанин. - Или вам, уважаемый, напомнить, сколько денег и оружия было передано нами вашему правительству? И как вы всем этим распорядились?

Ораз-хан был подавлен и молчал.

- Ваше правительство оказалось ни на что не способным! - Переходя на крик, гневно продолжил Маллесон. - Расстрелять безоружных бакинских комиссаров, это вы можете, воровать из казны, беспробудно пьянствовать тоже…

- Что?! – подскочил Ораз-хан, хватаясь за саблю. – Да, как вы смеете?!

- Прошу вас, успокойтесь, - мгновенно смягчился англичанин. – Неужели непонятно, что я говорю не лично о вас?

- Тогда попрошу впредь уточнять и выбирать выражения, - обиженно ответил Ораз-хан.

- Не воспринимайте всё так близко к сердцу, - ласково улыбнулся Маллесон. - Вас лично я уважаю, и мои слова к вам не относятся, но правительство в целом… Вы меня извините, хан, но о какой борьбе с большевизмом можно говорить, если это правительство даже не в состоянии поддерживать порядок в самой области? Моим сипаям из Пенджабского полка время от времени даже приходится подавлять рабочие выступления в Ашхабаде и Красноводске. Ведь это правда. Да и вообще, мне чертовски надоела ваша война.

Маллесон закурил трубку, выпустил клубы дыма и продолжил:

-От вас, хан, я не хочу ничего скрывать и скажу правду. Я имею полномочия от британского правительства действовать так, как посчитаю нужным. Вот мой план: я разгоню правительство Фунтикова, и вы мне в этом поможете. Подберём толковых людей, скажем, Дружкин, начальник контрразведки, вполне достойный человек, другие. Вместо правительства будет создана директория, пусть туда войдут новые люди как от туркмен, так и от русских, ваше положение… - Маллесон бросил опасливый взгляд на кривую саблю Ораз-хана. – Ваше положение, безусловно, останется прежним. Вывод наших войск начнётся только через 3 месяца, а закончится в июле. За это время большевики сюда не сунутся. Мы оставим вам много оружия, в конце концов, Британия заинтересована в том, что бы вы и красные лупили друг друга как можно дольше, простите мне мой цинизм. Вы же немедленно шлите гонцов к Колчаку и Деникину, просите помощь у них, думаю, Деникин подходит лучше - он ближе. Так что не всё так плохо, дорогой хан, - улыбнулся англичанин.

***

3 января 1919 года в приёмную председателя Закаспийского временного правительства вошло шестеро вооружённых туркмен.

- Фёдор Адрианович занят, к нему нельзя! – Попыталась протестовать машинистка.

- Занят? Вы ошибаетесь, мадам, - улыбнулся Ораз-хан. - Фёдор Адрианович сам только что срочно вызвал нас к себе. Сапар, Реджеп за мной, - скомандовал хан. - Остальные останьтесь здесь.

Ораз-хан открыл дверь и вместе с двумя сопровождающими зашёл в кабинет Фунтикова. Тот сидел на стуле, отрешённо смотрел в окно и курил. Перед ним стояла пустая бутыль самогона. Ораз-хан откашлялся и заговорил:

- Господин Фунтиков, по обвинению в растрате 7 миллионов рублей вы арестованы. Сдайте оружие и следуйте за нами.

- Что? - Очнулся Фунтиков. - У тебя ко мне какое-то дело, хан?

- Сдайте оружие и следуйте за нами, - повторил Ораз-хан.

- Ах, да, сдать оружие, - рассеянно ответил Фунтиков. - Вот, пожалуйста.

Ораз-хан взял со стола наган Фунтикова.

- Очевидно, на меня должны надеть наручники? - Бывший председатель правительства покорно протянул руки вперёд.

- Обойдёмся без наручников, Фёдор Адрианович.

- Что со мной будет, хан?

- Твоей жизни ничего не угрожает, Фёдор Адрианович, следуй за мной.

- Что будет с областью?

- С сегодняшнего дня власть переходит к Комитету общественного спасения.

***

Бросив прощальный взгляд на древние хивинские ворота Ата-Дарваза, Хаджиев пришпорил коня и навсегда покинул родной город. Вчерашнее убийство хивинского хана Исфандияра, совершённое джигитами Джунаид-хана, стало последней каплей, переполнившей его терпение. Он не мог больше здесь оставаться.

- Хан дорогой, ты ли это? – бросился к Хаджиеву с объятиями Ораз-хан.

- Я, дорогой сердар, я, это не призрак, - весело ответил Хаджиев.

- Когда мне сообщили о тебе, я не поверил своим ушам! Как же я рад тебя видеть, дорогой! Рассказывай, рассказывай, какими судьбами? Мы ведь не виделись с того самого дня, как расстались с тобой и Верховным.

- Что сказать, сердар? Вы, наверное, слышали о наших делах. Я командовал эскадроном в Добровольческой армии. Когда погиб Верховный… - Запнулся Хаджиев.

- Да, да, я, конечно же, знаю об этом, как и о том, что сделали с его могилой… - Тяжело вздохнул Ораз-хан.

- Вы знаете, какое место в моей жизни занимал Верховный, - продолжал Хаджиев. - Моя собственная жизнь была мне менее дорога, чем его. У меня было ощущение, будто солнце исчезло с небосклона, а вместо солнца маленькая свеча, готовая погаснуть при первом же лёгком дуновении ветра. Я потерял смысл жизни. Меня как будто бы не было, как будто бы и в меня попала та граната. Дальше всё было, как во сне: бои, кровь… Я не выдержал и попросил Антона Ивановича отпустить меня на Родину. В Хиву я прибыл с твёрдым желанием поступить в армию Джунаида, всё же его власть признал сам Колчак. Но то, что я там увидел, сильно меня разочаровало: Джунаид притесняет узбеков, их недовольство организовано политически, в подполье действует партия младохивинцев, сотрудничающих с большевиками, по приказу Джунаида убили законного хивинского хана.

- Узнаю Джунаида, он всегда мечтал о Хиве, - добавил Ораз-хан.

- Но власть Джунаида не нравится не только узбекам, - продолжал Хаджиев. - Он поругался и с нашими сердарами, против него воюют и Кошмамед и Гулям. Если Красная Армия пойдёт на Хиву, боюсь, её встретят как освободителей. Видя всё это, я решил поступить на службу к вам, своему старому командиру, - улыбнулся Хаджиев.

- Ты правильно сделал, очень правильно, хан. Скажи, а есть ли какие-то сведения о наших офицерах?

- Натансон и Бек-Узаров командуют эскадронами в Добровольческой армии. Наш барон Кюгельген остался на Украине. Представьте, сердар, он вспомнил, что он немец, возглавил партизанский отряд немцев-колонистов, воюет с красными и с махновцами.

- Вот это да! – воскликнул Ораз-хан. - Наш господин барон стал партизаном! Кто бы мог подумать!

- Представьте себе!

- А есть ли сведения об эскадроне Яранова?

- Нет, сердар, точных сведений нет. Одни говорят, что эскадрон полностью погиб в том бою, защищая Верховного, другие, что попал в плен.

- Будем надеяться, что кто-нибудь выжил, - тяжело вздохнул Ораз-хан. - Ты правильно сделал, что прибыл ко мне, можно сказать, как нельзя вовремя. Есть у меня к тебе серьёзное поручение.

- Я слушаю, сердар.

- Положение в Закаспийской области ты, надеюсь, знаешь. Англичане уходят, и перед нами остро встаёт вопрос о нашем будущем. Гонцов к Колчаку я уже отправил. Но тебе, хан, предстоит особая миссия.

- Я выполню любой ваш приказ, сердар.

- Не сомневаюсь. Более того, уверен, ты будешь, счастлив выполнить этот приказ, потому, что я хочу, чтобы ты отправился в Таганрог в ставку генерала Деникина.

- К Антону Ивановичу?! - Хаджиев не мог скрыть своей радости. – Сердар, это великая честь для меня и огромная радость, благодарю вас!

- Других слов я и не ждал, - улыбнулся Ораз-хан. - Нам необходима помощь Антона Ивановича, и я очень на тебя надеюсь, хан. Лучшей кандидатуры для встречи с Деникиным найти невозможно. Начальник охраны Лавра Георгиевича, герой – первопоходник... - Ораз-хан скользнул восхищённым взглядом по блестящему знаку участника Ледяного похода на груди у Хаджиева. - Верю, что Антон Иванович не забыл нас и не откажет в помощи. Так что готовься к отъезду, хан, да хранит тебя Аллах!

***

После гибели Корнилова под Екатеринодаром новому командующему генералу Деникину удалось вывести Добровольческую армию из окружения и увести её в Донскую область, где к тому времени вовсю пылало антибольшевистское восстание. Донским казакам хватило совсем немного времени, чтобы на своей шкуре почувствовать все «прелести» Советской власти и подняться на вооружённую борьбу. Отношение к добровольцам изменилось в лучшую сторону, теперь казаки массово вступали в ряды армии.

В июне 1918 в Добровольческую армию влился полк Дроздовского. В августе добровольцы вновь двинулись на Екатеринодар, и на этот раз город был взят. В сентябре на подконтрольных территориях Деникин объявил мобилизацию, и численность Добровольческой армии достигла 35 000. После капитуляции Германии существенную помощь Деникину стали оказывать англичане. В конце года Добровольческая армия заняла Северный Кавказ и, объединившись с другими антибольшевистскими формированиями, стала именоваться Вооружёнными Силами Юга России.

В связи с тем, что под контролем деникинской армии находились обширные территории, поездка Хаджиева прошла достаточно спокойно: по Каспийскому морю он добрался до Северного Кавказа и далее по железной дороге до Таганрога.

***

- Поручик Хаджиев? Не могу поверить! – Деникин встал из-за стола, вышел навстречу Хаджиеву и крепко его обнял. - Вы ли это, голубчик?

- Очень рад вас видеть дорогой Антон Иванович! – радостно ответил Хаджиев. - Поздравляю с вступлением в новую должность!

- Спасибо, поручик. А помните, с чего всё начиналось, а? Нашу Добровольческую армию? Кубанский поход? А сейчас Вооружённые силы Юга России! Сила! Скоро, очень скоро наступит конец безбожной власти. Ну, да ладно! С чем пожаловали? Вы приехали от Ораз-хана? Как идут дела в области?

- Откровенно говоря, дела идут неважно, Антон Иванович.

- Что случилось?

- Английские войска собираются покинуть область.

- Как это покинуть?

- Да, Антон Иванович, англичане уходят. Вывод войск начнётся через 3 месяца, за это время мы сможем подготовиться к отражению атаки большевиков. Нам обещают оставить оружие, сам вывод займёт ещё 3 месяца, тем не менее…

- Чёрт знает что! – нервно забарабанил пальцами по столу Деникин. - Ведь в бои с Красной Армией англичане не вступают, верно?

- Верно.

- Ведь им ничего не стоит сдерживать красных хотя бы на одном направлении. Впрочем, ничего удивительного, англичане всегда помогали нам, но так, чтобы мы не победили, наша победа их страшит. Единая и неделимая Россия для них - это такой же кошмар, что и мировая революция. Поэтому именно сейчас, когда мы так близки к тому, чтобы начать решающее наступление и покончить с большевизмом раз и навсегда, я получаю удар за ударом. Англичане всячески подстрекают грузин и поляков в их стремлении поживиться за счёт территории России. Этот чёртов Махно поднимает голову в нашем тылу! Теперь это...

- Антон Иванович, благодарю за ответ, мне всё ясно, - ответил Хаджиев. - Ничем помочь вы нам не сможете. Что ж, будем сражаться с большевиками самостоятельно.

- Не говорите ерунду, поручик. Второстепенных фронтов сейчас нет. Если мы не будем поддерживать тылы, какой смысл свергать большевиков? Вашему правительству будет оказана всесторонняя помощь, не волнуйтесь.

Деникин встал из-за стола, немного прошёлся, открыл дверь кабинета и скомандовал:

- Пригласите генерала Савицкого!

***

22 января 1919 года по приказу генерала Деникина в составе Вооружённых Сил Юга России была создана Туркестанская армия. Командующим армией был назначен генерал-лейтенант Савицкий. Савицкий был членом первого Закаспийского временного правительства, свергнувшего большевиков в июле 1918. Январский переворот застал его во время командировки к Деникину. Поэтому казалось, что Савицкий, знающий реалии области, подходил на должность командующего новой армии лучше всех. Вооружённые силы директории были преобразованы в Текинскую кавалерийскую дивизию и вошли в состав Туркестанской армии. Также в составе армии из деникинских частей были образованы Закаспийская сводная пехотная дивизия и Туркестанская стрелковая дивизия.

В апреле 1919 начался вывод английских войск. Генерал Савицкий разработал план наступления на столицу Советского Туркестана Ташкент и далее на Верный. План был частью общего наступления всей деникинской армии против большевиков. Однако в мае 1919 войска красного Закаспийского фронта сами предприняли удачное наступление на позиции белых. В ходе весенне-летнего наступления были отбиты Байрам-Али, Мерв, Теджен и занята столица области Ашхабад, тут же переименованная в Полторацк в честь расстрелянного комиссара Полторацкого. С октября 1919 Вооружённые Силы Юга России уже отступали по всем направлениям и не имели возможности оказать помощь Туркестанской армии. Всё это время отборные английские части находились рядом, но на помощь белым не пришли. В августе 1919 в Чимбае вспыхнул антисоветский мятеж уральских казаков и каракалпаков. Мятеж возглавил атаман Фильчев. Атамана поддержал диктатор Хивы Джунаид-хан. Борьба с Фильчевым и Джунаид-ханом на время отвлекла внимание большевиков от Закаспийской области, но уже в декабре 1919 Туркестанская армия была разбита в районе Казан-Джика. 6 февраля 1920 остатки армии, члены правительства, а также гражданское население, не пожелавшее остаться под властью большевиков, эвакуировались из Красноводска. Кто-то садился на корабли Каспийской флотилии Вооружённых Сил Юга России и следовал в ещё подконтрольный Деникину Дагестан, кто-то на английских кораблях отплывал в Персию.

На фото: Командующий Добровольческой армией (1918—1919). Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России (1919—1920) Антон Иванович Деникин (1872-1947)

***

Ораз-хан и Хаджиев стояли у причала и молча смотрели вдаль. В одной руке Ораз-хан сжимал свёрнутое жёлтое знамя Текинского полка, другой гладил своего коня.

- Знаешь, хан, - нарушил он молчание, – ведь мне довелось видеть самого Скобелева.

- Правда? – Удивился Хаджиев. - Вы никогда об этом не рассказывали, сердар.

- Да всё времени не было. Я прекрасно помню тот день, хотя мне было всего 10 лет. Скобелев что-то говорил нашим сердарам, а я шёпотом спросил отца: отец, этот урус наш враг? Отец покачал головой и ответил: нет, сынок этот урус больше нам не враг, война закончилась, он великий воин и наш друг. А ещё я помню август 1914, как нас провожали на фронт: оркестр играл «Прощание славянки», «Боже, Царя храни»… И вот теперь, хан у нас всё это отняли, отняли всё! – Отчаянно вскричал Ораз-хан.

- Мы проиграли, сердар, с этим надо смириться, - печально промолвил Хаджиев.

- Нет, - покачал головой сердар. – Я не могу с этим смириться, возьми знамя нашего полка, хан, и пусть оно всегда будет с тобой.

Хаджиев принял знамя и растерянно смотрел на Ораз-хана.

- А вы? - Прошептал он.

- А я, хан, я не могу всё это бросить. Я сердар, это моя земля!

- Возьмите себя в руки, сохраняйте спокойствие!

- Я полностью спокоен, - улыбнулся сердар и вдруг резво вскочил на белого ахалтекинца. – Я спокоен, хан! – Крикнул он.

- Опомнитесь, сердар! - В отчаянии воскликнул Хаджиев, но было поздно. Красавец-ахалтекинец уже понёс своего хозяина туда, откуда наступала Красная Армия.

Ораз-хан вынул из ножен кривую саблю, грянул выстрел. Сердар, раскинув руки, рухнул в каракумский песок и закрыл глаза. Он снова был маленьким мальчиком, лежащим в юрте, видел диковинные высокие башни неизвестного города, большого человека с роскошной бородой, белую женщину в красивом платье, кровавую битву.… И испуганную маленькую девочку…

***

- Что ж, товарищ Каушутов, я с большим интересом прочитала вашу пьесу. Можете считать, что согласие Наркомпроса на её постановку у вас в кармане, во всяком случае, я буду на этом настаивать.

- Большое спасибо, Ольга Михайловна, большое спасибо, - засиял Каушутов.

- Правда… - замялась Текинская. – Мне кажется, что главный герой, как его…

- Ораз Сердар.

- Да, Ораз Сердар, получился у вас какой-то уж больно кровожадный.

- Каким же он должен быть, Ольга Михайловна? – удивился Каушутов. - Махровый контрреволюционер, белогвардеец…

- Да, я понимаю.

- А вы знали Ораз Сердара лично?

- Ну что вы, товарищ Каушутов, откуда же мне его знать? Это так к слову. Скажите, при работе над пьесой вы ведь знакомились с документами, он действительно погиб?

- Честно говоря, Ольга Михайловна достоверных сведений о его гибели я нигде не нашёл. Ораз Сердар исчез. Может, вправду погиб, а может, живёт где-нибудь в Париже, точит зуб на Советскую власть.

- То есть полной уверенности в том, что он погиб, нет? Его смерть - это художественный вымысел?

- Вы правы, художественный вымысел. А вам не понравилась сцена его смерти?

- Что вы? Сцена его гибели мне понравилась. Просто любопытно. Всё же эти события проходили у нас, а не где-то ещё. Скажите, а о его жизни до гражданской войны вам что-нибудь известно?

- Нет. Моя пьеса называется «Закаспийский фронт». А что было до этого, если покопаться, то можно, наверное, написать повесть или роман, я всего лишь драматург.

- Не всего лишь драматург, вы написали первую советскую туркменскую пьесу, это большое достижение.

- Спасибо, товарищ Текинская, - вновь засиял Каушутов.

- Ну, а повесть или роман, – задумалась Текинская, - может, кто-нибудь когда-нибудь и напишет. 

На фото: Один из зачинателей туркменской прозы и драматургии Ата Каушутов (1903-1953)

- Конец -

Вадим Левин, Ташкент