Некоммерческое партнёрствоУрал-Евразия

«Человечество естественным образом разделено на полы, и, возможно, на расы. На этом различия, созданные природой, заканчиваются. Разделение на общества, культуры, религии и нации стало возможным благодаря человеческой деятельности» Энтони Бёрч (1924-2014).

Памяти английского ученого, профессора политологии Энтони Бёрча (Anthony Birch), который покинул нас 13 декабря 2014 года.

ЭК "Урал-Евразия" начинает серию публикаций на тему восстания 1916 года в Центральной Азии, столетие которого будет отмечаться в следующем году и которое, как принято считать в историографии, пробудило национальное самосознание народов Центрально-азиатского региона. Публикации будут носить в первую очередь историко-публицистический характер, но жестких рамок нет. И первая публикация, которую мы представляем вашему вниманию, является переводом теоретической главы о нации, национализме и национальном государстве из монографии проф. Э. Бёрча «Концепции и теории современной демократии» [1], подготовленным экспертом ЭК «Урал-Евразия» Вадимом Рудаковым.

* * *

Вся земная поверхность этой планеты, за единственным исключением Аляски, для целей политического управления сегодня разделена на территории, известные как национальные государства. Это относительно новое явление в человеческой истории. Всего двести лет назад существовало чуть больше 20 государств, по форме и характеру которые подпадают под описание национального государства, в то время как остальной мир оставался разделенным между массой маленьких княжеств и городами-государствами, между несколькими неопрятными империями и огромными территориями, являвшимися домом для племенных общин, живших без фиксированных территориальных границ. К 1945 году существовало уже 51 национальное государство, а к 2000 году вслед за фактическим концом колониальных империй – 192. Сегодня реликтами империи остаются несколько крошечных территорий, как Гибралтар, Фолклендские острова, Мартиника и Гваделупа. Эта трансформация стала возможной во многом благодаря тому, что доктрина национализма одновременно и восторжествовала в Европе, и была экспортирована в остальную часть мира.

В связи с этой трансформацией мы все сегодня осуществляем жизнедеятельность в условиях политической власти того национального государства, в границах которого проживаем. Политическая власть – это концепция, которая поднимает большое количество интересных вопросов и проблем. Конечно, на практическом опыте повседневной жизни все знают, что значит власть государства для гражданина. В простейших терминах это означает способность государства создавать и проводить законы, обязательные для его жителей, включая сбор их денег в качестве налогов, арест в тюрьму и (при условии, что эти люди являются гражданами) призыв в вооруженные силы страны. Тем не менее, существуют важные вопросы о характере, основах и границах этой власти […]. Существуют и проблемы ее обоснования, что обсуждалось политическими философами на протяжении веков, в особенности такими мыслителями, как Гоббс, Локк и Руссо. […]

Термин «национальное государство» (national state) по своей сути является синтезом двух терминов, с которыми лучше всего работать по отдельности, где первое определение вызывает больше проблем, нежели второе. …вопрос о том, как определить государство, вынудил политических теоретиков и специалистов по конституционному праву произвести на свет большое количество взаимоисключающих определений и обобщений. Сложность выработки простого и согласованного определения происходит из того факта, что в современном (modern) мире государство, которое является абстракцией, мыслится как существующее независимо от индивидуумов и институтов, осуществляющих государственную власть. Эта воспринимаемая независимость – относительно новое явление в человеческой истории, потому что в домодерные (pre-modern) времена государство часто идентифицировалось с его правителем, однако сегодня никто так вопрос не ставит. Несмотря на то что государство нельзя увидеть в каком-то его конкретном значении, проявления существования государства увидеть можно. Эти проявления можно разделить на внешние и внутренние. Рассматриваемое извне, государство является юридическим лицом (legal entity), обладающим суверенитетом, неограниченным контролем над своими территориями, устанавливающим свои собственные правила гражданства и являющимся равным со всеми другими государствами в международном праве. Рассматриваемое изнутри, государство проявляет себя в системе (collection) государственных (public) институтов: законодательных, исполнительных, административных и судебных, - обладающих властью управлять территорией и всеми гражданами. В то же время конфликта между этими внешними и внутренними проявлениями не существует; скорее, это две стороны одной монеты. Так как природа современного (modern) государства, рассматриваемого в этом двойном ключе, является вполне ясной, нужды давать его четкое короткое определение нет. […]

Термин «нация» поднимает больше проблем, чем «государство». Он относит нас к общности людей, нежели к системе институтов, но определение того, кто формирует нацию, включает концептуальные сложности, которые, в свою очередь, ведут к практическим проблемам. Так, ирландцы везде воспринимаются как нация, но как насчет северных ирландцев (Northern Irish)? Учитывая то, что и англичане, и шотландцы являются нациями, может ли в таком случае существовать британская нация? Если палестинцы являются нацией, несмотря на то что никогда не имели собственного государства, является ли это истиной и для курдов [2], сикхов [3], тамилов [4], каренов [5] и чинов [6]? Франко-говорящие канадцы, проживающие в Квебеке, представляется, составляют нацию, но тогда как следует охарактеризовать англоговорящих канадцев, которые также проживают в Квебеке?

По причине того, что термин «нация» по характеру отличается от термина «государство», в 1919 году состоялась дискуссия, как следует назвать создававшуюся тогда новую международную организацию – Лига Наций или Лига Государств? Вторая из этих двух альтернатив была бы более логичной и точной, но к 1919 году доктрина национализма настолько заразила умы народов, что была выбрана первая. Организация Объединенных Наций в 1945 году была создана без каких-либо дебатов по этому поводу.

В этой главе мы обсудим концепцию национализма (nationalism), концепцию национальности (nationhood) и концепцию национального объединения (national integration).

Концепция национализма

Как описывалось в главе 1 [7], политические концепции могут быть разделены на три большие категории. Существуют старые концепции, которые имеют как политическое, так и иное применение, например, власть (power) и представительство (representation). Эти термины широко используются общественностью в целом, и к политической жизни применяются в более чем одном значении, что делает необходимым различение этих разных значений. Существует ряд точных технических концепций, которые разрабатывались политологами и используются только в научном обращении в рамках нашей дисциплины. Где-то между ними существуют концепции, которые не используются за пределами политики, но вошли в общее употребление в политических дебатах. Концепция национализма подпадает под третью категорию. Ее разработка происходит только последние 200 лет; она имеет основное значение, которое никем не оспаривается; но также ее часто широко используют в общественном дискурсе и путают со связанными с ней, но отличными от нее, концепциями, как национальная идентичность (national identity) или патриотизм (patriotism).

Путаница между национализмом и национальной идентичностью, к примеру, часто происходит и в обычной речи. Шотландцев в Англии или Северной Америке, которые празднуют День святого Эндрю, носят килт и едят телячий рубец с потрохами и приправой, соседи, скорее всего, назовут «истинными шотландскими националистами». Тем не менее, в Шотландии шотландцев так назвали бы только в том случае, если они поддерживали бы полное отделение Шотландии от Соединенного Королевства, и такое употребление термина является более правильным. Шотландцы за рубежом демонстрируют символы национальной идентичности, что является чувством (sentiment), в то время как сторонники Шотландской национальной партии реализуют принципы национализма, что, в свою очередь, является доктриной или идеологией.

Как несколько других терминов, оканчивающихся на «изм» - либерализм, консерватизм и социализм – национализм является нормативной доктриной, которая содержит особую систему допущений и убеждений о политике. Сутью национализма является убеждение о социальной основе политической власти. Согласно господствующим идеям Европы XVIII века, должным образом устроенное государство может стоять либо на силе (force), как в противостоянии империй, либо на наследственности или брачном союзе, как в государствах-княжествах или монархиях. В противовес этим положениям националисты отстаивают взгляд, в соответствии с которым  единственно правильной формой государства будет то, в котором границы страны соответствуют границам общества, а правителями являются члены этого общества. С точки зрения националистов, было неправильно, когда поляками управляли русские, греки являлись частью Оттоманской империи, южные итальянцы находились под управлением испанских или французских аристократов, венгры – австрийцев, а немцы разделены между множеством княжеств. Развитие и распространение этой доктрины в течение XIX века в Европе привело к возникновению двух типов националистического движения. С одной стороны, были движения за национальную независимость народов от империалистического господства: греков от турок, поляков от русских, (позднее) ирландцев от британского господства. В обобщенном виде цели этого типа националистического движения можно выразить следующим высказыванием: «Руританскому народу следует быть освобожденным от иностранного владычества так, чтобы они могли управлять собой сами» [8]. С другой стороны, были и движения, цель которых заключалась в том, чтобы объединить в рамках одного государства людей, провозглашенных принадлежащими одному обществу, но в действительности разделенных по политическим мотивам между несколькими правителями. Интеллектуальные корни этого движения лежат там, что сегодня известно как Германия, где националистические теории стали реакцией на ситуацию, при которой немецкоговорящие люди были разделены между свыше сотни княжеств [9]. Другим показательным примером является итальянское националистическое движение, чьей целью было объединить Италию под управлением итальянских правителей. Общую форму целей этого типа движения можно выразить предложением: «Руританскому народу следует быть объединенным под руководством единого руританского государства» [10].

Эти два типа националистического движения лежат в основе общей теории о добродетельном государстве, искусно обобщенной Эли Кедури [11] (Elie Kedourie) в трех предложениях, согласно которым «человечество естественным образом разделено на нации; нации отличаются определенными характеристиками, которые можно точно установить; единственным законным типом государства является национальное самоуправление (national self-government)» (Kedourie, с. 9). Это доктрина, в двух словах, и в исторических терминах она была в высочайшей степени успешной доктриной. Если бы пришлось назвать политические доктрины, которые изменили мир, большинство людей на Западе, скорее всего, назвали бы либерализм, демократию и социализм. На практике же только малая часть политических режимов является либеральной, демократической или социалистической, в то время как весь мир сегодня политически организован на основе националистических принципов.

Сказать, что доктрина была успешной, это не значит сказать, что она свободна от неясностей. Наоборот, национализм – это доктрина, испорченная главной двусмысленностью, а именно крайней сложностью определения той социальной единицы, которая имеет право управлять собой. Иоганн Гердер [12] и Иоганн Готлиб Фихте [13] были убеждены, что нация должна определяться в терминах ее языка и культуры, взгляд, который со временем привел к немецкой националистической цели объединения всех людей, кто говорит по-немецки, в одно государство. Такой взгляд, если полагаться на него как на руководство к действию, должен был бы привести к расширению германских границ и включить Австрию, часть Чехословакии, часть Швейцарии и небольшую часть восточной Франции в состав Германии. Если не считать Швейцарии, то это и было точной целью Гитлера, однако этот взгляд не находит широкого одобрения. Другие националисты объявили основой национальности этничность или религию (как в случае с Пакистаном или Израилем), или общий исторический опыт (как в случае со Швейцарией), или общую приверженность политическим идеалам (США). Безусловно, единого определения основы национальности, которое могло бы подтвердить второе из трех положений Кедури, не существует, а без этого первое предположение представляется сомнительным. Чтобы лучше разобраться в этой проблеме, необходимо исследовать концепцию национальности (nationhood).

Концепция национальности

Сложность определения этой концепции лучше всего может быть проиллюстрирована, если три группы концепций – социологической, культурной и институциональной – расположить в таблице:

Социологические концепции	Культурные концепции	Институциональные концепции
Группы родства	Язык	Муниципалитет
Племя	Литература	Округ
Этническая группа	Религия	Провинция
Сообщество	Культура	Государство
Общество	Цивилизация	Империя

Все эти концепции в трех колонках относятся к объектам, которые могут быть определены через обнаружение личных связей или через сверку с документальными источниками. Иногда здесь возникает спор о том, к какой категории относить людей со смешанными этническими корнями или как точно определить границы сообщества, но в целом эти концепции являются ясными и вряд ли могут сбить кого-то с толку. Огромная сложность концепции национальности в том, что она проходит через все три колонки. В идеальных терминах нация может быть описана как общество, которое обладает особенной культурой, а также собственным государством. Тем не менее, для социологов это определение имеет серьезный искажающий недостаток – оно делает утверждение о том, что каждая нация должна иметь собственное государство, зацикленным. Нельзя сказать, что «каждое А должно иметь Б», если определение А включает Б.

Логически было бы приемлемым сказать, что каждое общество с особенной культурой является потенциальной нацией, но на практике это не будет истиной, если в уравнение не будет добавлена еще одна переменная. Эта переменная – существование территории с обозначенными границами, которые в достаточной степени формируют географическую основу самоуправляющегося государства (self-governing state). Существуют американские политические писатели, обычно называемые черными националистами, которые утверждают, что черные американцы формируют особое сообщество с особой культурой, которое должно быть защищено и сохранено для будущих поколений, и здравый смысл в этой точке зрения имеется. Тем не менее, черные американцы не могут быть охарактеризованы как потенциальная нация при отсутствии обозначенной территории, которую они могли бы назвать своей.

Если мы продолжим двигаться к концепции национальности с социологического конца уравнения, то нацию можно было бы определить как сообщество или общество людей, которые имеют общую особую культуру, живут вместе на определенной (identifiable) территории, где они составляют однозначное большинство, и либо сами управляют собой сегодня, либо делали это в недавнем прошлом (not-too-distant past), либо заявляют о том, что начнут это делать в ближайшем будущем (not-too-distant future). Ограничение в историческом времени обязательно, потому что обстоятельства очень быстро меняются в течение веков. Народ Афин управлял собой две с половиной тысячи лет назад, но не будет разумным использовать этот исторический факт в качестве причины для описания современных афинян как нации, ведь за несколько веков их идентичность оказалась поглощена большей идентичностью греков. В равной степени бессмысленно пытаться предсказать, какие социальные или политические перемены могут произойти в следующие две тысячи лет. Мы можем делать это лишь для обозримого будущего, которое в терминах политики является ближайшим будущим.

Также лучше разобраться с концепцией национальности можно с другого конца уравнения – со стороны существования государственности (statehood). Идея британской нации возникла – и была создана этим процессом – после объединения Англии, Уэльса и Шотландии в заново созданное Британское государство. Идея французской нации предшествовала Французской революции, но возникновение национальной идентичности, охватывающей всех граждан Французского государства, стало продуктом революции, политических изменений, проведенных революционерами, и французской системы образования, в которую был сознательно включен (по желаниям и приказам государства) процесс социализации в национальность. Как в 1805 году сказал один из первых строителей нации Наполеон Бонапарт:

«До тех пор, пока детей не учат, должны ли они быть республиканцами или монархистами, католиками или свободными мыслителями и т.д., государство не будет формировать нацию, но будет покоиться на бесформенных и непостоянных основаниях, всегда оставаясь беззащитным перед беспорядком и переменами». [14]

Для всей тропической Африки вопрос национальности лучше всего решается с точки зрения государства, нежели с социологического конца уравнения. Новые государства, которые возникли как следствие окончания колониального правления в 1950-х и 1960-х годах, имеют границы, которые были определены колониальными державами без особого внимания к существующей в регионе социальной географии. Верность граждан этим новым государствам была племенной преданностью маленькой кучке образованных и вестернизированных лидеров, и создание национальных идентичностей и национальной верности стало одной из задач новых постколониальных государств.

Политологи называют этот процесс нациестроительством (nation building) или национальным объединением (national integration), и существует настолько много современных (modern) государств, где развитие чувства национальности зависит от этого процесса, что три утверждения Кедури справедливо вызывают сомнение, но не в смысле, что Кедури ошибся в обобщении основ националистической теории этого рода. Это касается того, что данные утверждения, лежащие в основе националистической теории, неточны с социологической точки зрения. Человечество естественным образом разделено на полы (sexes) и, возможно, на расы, но на этом различия, созданные природой, заканчиваются. Разделение на общества, культуры, религии и нации стало возможным благодаря человеческой деятельности, причем иногда разделение является случайным последствием экономического развития и географической мобильности, иногда – продуктом намеренной работы священнослужителей, учителей, поэтов, философов, политиков и солдат.

Формы социальных объединений сильно менялись на протяжении веков, основной тенденцией в этом процессе было слияние маленьких групп и сообществ (communities) в более крупные общества (societies). Таким образом, теперь мы можем сказать, что британцы состоят из англичан, валлийцев, шотландцев и чуть-чуть из северных ирландцев, но 1400 лет назад группы, которые объединились, чтобы стать англичанами, были известны, как англы, саксы, юты и фризы. Из этого всего следует, что национализм – это искусственная и изобретенная теория, включающая определенную степень социологической мифологии, нежели основанная только на социологических и исторических фактах. Многие националистические движения отразили это в своей пропаганде. Так, когда Мадзини [15] в 1860-х годах оформлял свои аргументы об итальянском единстве в убедительных текстах о выдающемся прошлом Италии в дни Римской империи, он легко упускал из внимания тот факт, что региональное разделение внутри Италии как тогда, так и во времена его деятельности, было настолько огромным, что северные и южные итальянцы с трудом понимали диалекты друг друга. Процесс, благодаря которому из разнообразных социальных групп появляются национальные общества и идентичности, известен как национальное объединение, что требует небольшого пояснения.

Национальное объединение

За несколькими исключениями современные (modern) нации являются смесью исторических сообществ, и образовались они благодаря различным экономическим, социальным и политическим событиям, которые можно обозначить под именем «национального объединения». Некоторые из этих событий являются незапланированными, тогда как другие разрабатываются политическими лидерами и осуществляются как государственная политика.

Незапланированный компонент интеграционного процесса получил название социальной мобилизации, которое предложили Карл Дойч [16] и его коллеги. Кратко, это процесс, в ходе которого развитие предпринимательской и промышленной экономики побуждает крестьян (agricultural workers) покинуть свои деревни в поисках работы в растущих центрах торговли и промышленности, что размывает социальные сообщества сельской местности и приводит к включению этих рабочих в большое национальное общество. Родственные связи становятся слабее, местные языки и диалекты уступают место доминирующему национальному языку, местные традиции и культуры теряют свое влияние. В то время как более маленькая экономика поглощается более крупной, совершенствуется транспорт и утверждаются средства массовой информации, этот интеграционный процесс будет продолжаться до тех пор, пока все люди в стране не станут смотреть одни и те же телепередачи, восхищаться одними и теми же популярными героями и поддерживать одних и тех же политических лидеров.

Тем не менее, ошибочно думать, что этот процесс полностью автоматический. Его в значительной степени поддерживают государственные решения о языке и образовании. Национальные правительства, руководящие обществом, которое признает предпринимательскую и промышленную экономику, едва ли могут позволить себе не назначать официальный язык для законодательства, администрации и предпринимательства. Как было сказано, государство может быть слепым, но оно не может быть немым; оно может игнорировать расовые различия среди его граждан, но не может игнорировать языковые различия. Естественным решением стало установление языка руководящих классов в качестве официального языка всей страны.

Неизбежным следствием этого шага, тем не менее, является упадок других языков, т.к. для людей неестественно быть двуязычными, а опыт истории показывает, что более сильный язык на той или иной территории всегда вытесняет более слабый. [17] Если местные языки угасают до полного или почти полного исчезновения, как бретонский во Франции, галльский в материковой Шотландии или корнский в Англии, то это является культурной потерей, которая является обратной стороной политических, экономических и социальных преимуществ языкового единства. Некоторые государства под давлением обстоятельств вынуждены признавать в качестве официального языка больше, чем один язык, но недавние случаи в Канаде [18] и Бельгии [19] показывают, что политически это может стоить дорого.

Обязательное образование также является спланированным действием, которое по своему эффекту является интеграционным, зачастую намеренным. Это становится возможным, так как инструкции обычно подготавливаются на официальном национальном языке, а обучение истории и (где это имеется в учебном плане) гражданскому праву усиливает чувства национальной идентичности и национальной преданности. Важность образования в этом отношении проиллюстрирована примерами Канады и Северной Ирландии. В Канаде тот факт, что французские школы в Квебеке учат совершенно другой версии канадской истории по сравнению с остальной частью страны, является одним из нескольких факторов, которые ослабили процесс национального объединения и укрепили вероятность того, что Квебек может отделиться от федерации. В Северной Ирландии, с несколькими недавними исключениями, дети протестантов посещают протестантские школы, а дети католиков – католические, где до 1990-х годов учили разным версиям истории Ирландии и англо-ирландских отношений, что в определенной степени привело к воспитанию детей в конфликте друг к другу.

В дополнение к языковой и образовательной политике, национальные государства также используют ряд тактик, цель которых уменьшить политические последствия этнического и религиозного раскола в обществе и усилить авторитет государства. Одной из таких заметных инициатив является создание символов национальной идентичности. Флаги, гимны и униформа, - все они служат этой цели. В последние годы новые государства развивающегося мира посчитали важным создание национальных авиалиний, иногда за слишком дорогую цену, чтобы подчеркнуть свою независимость. Как отмечал Кеннет Миноуг [20] (Kenneth Minogue), новые названия для городов, новые дворцы для правителей и даже новые столицы рассматриваются как важная часть того, что он называет «экипировкой истинной нации» [21].

Другой формой нациестроительства (как иногда иначе называют планируемую часть процесса национального объединения) является создание политических институтов, которые представляют все сегменты общества. Относительно классового разделения это достигается принятием всеобщего избирательного права. В отношении региональных различий это иногда достигается предоставлением периферийным регионам расширенного представительства в национальных институтах. Шотландия и Уэльс имеют больше членов парламента, чем Англия, в пропорции к их относительному населению. Сенаты Австралии и США дают более маленьким Штатам больше мест, чем это соответствует их населению, а в Канаде существуют тщательно разработанные конвенты, которые гарантируют полную представительность периферийных регионов в федеральном Кабинете, а Квебека – в Верховном суде. В отношении этнических расколов зачастую происходит поддержка меньшинств в решении правовых вопросов этнической дискриминации, поддерживается продвижение идеи смешанных (несегрегированных) школ (в США и Индии) и проведение мер позитивной дискриминации в определенных сферах занятости.

Конечно, процесс национального объединения не всегда происходит гладко. Временами принятые меры имеют обратное действие, как это было, когда американские белые родители подняли мятеж в Бостоне против того, что их детей на автобусах отвозили в смешанные школы, или когда госпожа Ганди, которая намеревалась продемонстрировать свою уверенность в лояльности сикхского меньшинства, была убита охранником-сикхом. Чаще же расколы слишком глубоко засели в обществе, чтобы меры по национальному объединению достигали желаемого эффекта. Канадские попытки национального объединения не решили проблемы требования Квебеком полной или частичной независимости. Французские и испанские попытки нациестроительства не смогли остановить бретонских националистов и басков от нападения на общественные здания и (в Испании) на представителей власти с бомбами. Продуманные бельгийские шаги к установлению языкового баланса между жителями, говорящими на голландском и французском языках, начиная с 1960-х годов, не смогли предотвратить ухудшения отношений между двумя сообществами. Широко распространившееся возрождение основанных на этничности националистических движений в 1970-х годах резко оборвало надежды многих,  кто верил, что политические разногласия, основанные не на экономическом расколе, теряли свою силу. О национальном объединении можно сказать еще больше, как и о ее различных теоретических оправданиях, которые сегодня предлагаются, и о новой тенденции у некоторых теоретиков к отходу от этой позиции с целью оправдания политики мультикультурализма. Тем не менее, для оправдания и иллюстрации концепции как таковой сказано было достаточно.

Энтони Х. Бёрч (1924-2014)

Перевод: эксперт ЭК "Урал-Евразия" В. Рудаков

Фото: http://www.psa.ac.uk/psa/news/professor-anthony-h-birch-1924-2014

Примечания

[1] Birch, Anthony H. (2007) The Concepts and Theories of Modern Democracy, New York: Routledge. 13-21

[2] Курды – ираноязычный народ, проживающий преимущественно на территории Турции, Сирии, Ирака и Ирана. – Перев.

[3] Сикхи – последователи религии сикхизма в Индии. – Перев.

[4] Тамилы – народ, проживающий в штате Тамилнад на территории Индии и на севере Шри-Ланки. – Перев.

[5] Карены – народ, проживающий на территории Восточной Бирмы и Западного Таиланда. – Перев.

[6] Чины – народ, проживающий на территории Юго-Западной Бирмы и в сопредельных землях Индии и Бангладеша. – Перев.

[7] Перевод главы 1 не представлен на сайте. – Перев.

[8] “the Ruritanian people ought to be liberated from foreign domination so that they can govern themselves”. – Перев.

[9] Здесь автор рекомендует ряд работ по интеллектуальным корням националистической теории: Kedourie, E. (1961) Nationalism, London: Hutchinson; Birch, A. H. (1989) Nationalism and National Integration, London: Unwin Hyman. – Перев.

[10] “the Ruritanian people ought to be united under a single Ruritanian government”. – Перев.

[11] Кедури, Эли (1926-1992) – британский историк, занимавшийся изучением новейшей истории стран Ближнего Востока. – Перев.

[12] Гердер, Иоганн (1744-1803) – немецкий философ, историк культуры. – Перев.

[13] Фихте, Иоганн Готлиб (1762-1814) – немецкий философ, общественный деятель. – Перев.

[14] Цит. по Herold, J.C  (ed.) (1955) The Mind of Napoleon, New York: Columbia University Press. P. 118

[15] Мадзини, Джузеппе (1805-1872) – итальянский революционер, политический оратор, публицист и критик. – Перев.

[16] Deutsch, K.W. (1953) Nationalism and Social Communication, New York: Wiley.

[17]Поэтомувопросусм.: Laponce, J.A. (1987) Languages and Their Territories, Toronto: University of Toronto Press.

[18] Речь идет о т.н. квебекском «сепаратизме» - суверенитете Квебека от «английской» Канады, которого добивается Квебекская партия. В Квебеке, самой большой провинции Канады, проживает 6 млн. из более чем 7 млн. франко-канадцев, т.е. канадцев, говорящих на французском языке // http://www.canada.ru/about/politics/quebec.html - Перев.

[19] Речь идет о валлоно-фламандском этнополитическом конфликте, который возник еще в середине XIX века и тянется до сих пор, разрывая бельгийское общество на два противостоящих друг другу националистических лагеря по языковому признаку. Две крупнейшие общины Бельгии говорят на голландском и французском языках. – Перев.

[20] Миноуг, Кеннет (1930-2013) – австралийский политолог, профессор Лондонской школы экономики. – Перев.

[21] “the equipment of a proper nation”; Minogue, K. R. (1967) Nationalism, London: Methuen.